Роман “Что делать?” имеет очень четкое и рационально продуманное композиционное построение. По наблюдению А. В. Луначарского, композицию рома-(*148)на организует диалектически развивающаяся авторская мысль, движущаяся “по четырем поясам: пошлые люди, новые люди, высшие люди и сны”. С помощью такой композиции Чернышевский показывает жизнь и свои размышления над нею, свое обдумывание ее в динамике, в развитии, в поступательном движении от прошлого через настоящее к будущему. Внимание к самому процессу жизни — характерная особенность художественного мышления 60-х годов, типичная и для творчества Толстого, Достоевского, Некрасова.
Мир старых, или пошлых, людей у Чернышевского не един. В нем есть две группы характеров, различия между которыми определяются разным образом жизни. К первой группе принадлежат лица дворянского происхождения. Склад их натур определяет лишенное трудовых основ паразитическое существование. “Где праздность — там и гнусность”,- говорит в романе француженка Жюли. И действительно, для людей круга Сержа и Соловцева типична призрачность и пустота жизненных интересов, дряблость и психическая расслабленность характеров. Иначе относится Чернышевский к людям из другой, буржуазно-мещанской среды. Жизнь заставляет их постоянным и напряженным трудом добывать средства к существованию. Таково семейство Розальских с Марьей Алексевной во главе.
В отличие от дворян Розальская деятельна и предприимчива, хотя труд ее принимает извращенные формы: все подчинено в нем интересам личной выгоды, во всем видится эгоистический расчет. Даже дочери, вопреки воле матери убегающей к Лопухову, Марья Алексевна кричит вслед: “Обокрала!” И все же Чернышевский сочувствует ей и вводит в роман главу “Похвальное слово Марье Алексевне”. Почему?
Ответ на этот вопрос дается во втором сне Веры Павловны. Ей снится поле, разделенное на два участка: на одном растут свежие, здоровые колосья, на другом — чахлые всходы. “Вы интересуетесь знать,- говорит Лопухов,- почему из одной грязи родится пшеница такая белая, чистая и нежная, а из другой грязи не родится?” Выясняется, что первая грязь — “реальная”, потому что на этом клочке поля есть движение воды, а всякое движение — труд. На втором же участке — грязь “фантастическая”, ибо он заболочен и вода в нем застоялась. Чудо рождения новых колосьев творит солнце: освещая и согревая своими лучами “реальную” грязь, оно вызывает к жизни сильные всходы. Но солнце не всесильно — на почве грязи “фантастической” ничего не родится и при нем. “До недавнего времени не знали, как возвращать здоровье таким полянам, но теперь открыто средство; это — дренаж: лишняя вода сбегает по канавам, остается воды сколько нужно, и она движется, и поляна получает реальность”. Затем появляется Серж. “Не исповедуйтесь, Серж! — говорит Алексей Петрович,- мы знаем вашу историю; заботы об излишнем, мысли о ненужном — вот почва, на которой вы выросли; эта почва фантастическая. Потому, посмотрите вы на себя: вы от природы человек и не глупый, и очень хороший, быть может, не хуже и не глупее нас, а к чему же вы пригодны, на что вы полезны?” Сон Веры Павловны напоминает развернутую притчу.
Мышление притчами — характерная особенность духовной литературы. Вспомним, например, евангельскую притчу о сеятеле и семенах, очень любимую Некрасовым. Ее отголоски чувствуются и у Чернышевского. Здесь автор “Что делать?” ориентируется на культуру, на образ мысли демократических читателей, которым духовная литература знакома с детства. Расшифруем ее смысл. Ясно, что под грязью “реальной” имеются в виду буржуазно-мещанские слои общества, ведущие трудовой образ жизни, близкий к естественным потребностям человеческой природы. Потому-то из этого сословия и выходят все новые люди — Лопухов, Кирсанов, Вера Павловна. Грязь “фантастическая” — дворянский мир, где отсутствует труд, где нормальные потребности человеческой природы извращены. Перед этой грязью бессильно солнце, но всесилен “дренаж”, то есть революция — такое коренное переустройство общества, которое заставит дворянское сословие трудиться.
А пока солнце вершит свою творческую работу лишь над грязью “реальной”, вызывая из ее среды новую поросль людей, способных двигать общество вперед. Что олицетворяет в сне-притче Веры Павловны солнце? Конечно же, “свет” разума, просвещение,- вспомним пушкинское: “Ты, солнце святое, гори!” Становление всех R
20;новых людей” начинается с приобщения к этому источнику. Намеками Чернышевский дает понять, что это труды Людовика (не французского короля, как утешается Марья Алексевна!) — Людвига Фейербаха, немецкого философа-материалиста, это книги великих просветителей человечества — французских социалистов-утопистов. Дитя солнца — и “светлая красавица”, “сестра своих сестер, невеста своих женихов”, аллегорический образ любви-революции. Чернышевский утверждает, что солнце разумных социалистических идей помогает людям из буржуазно-мещанской среды сравнительно легко и быстро понять истинные потребности человеческой природы, так как почва для этого восприятия подготовлена трудом. Напротив, глухи к солнцу такого разума те общественные слои, нравственная природа которых развращена паразитическим существованием.